Джери больше не существовало. Он погиб вместе с Сенни.
Спасительная пелена равнодушия здорово защищала. Лежишь, глядя в одну точку, а время отсчитывает твои последние часы. Еда потеряла вкус. Вода больше не утоляла жажду. Возможно, это к лучшему. Еще немного – и ставшее комком пепла сердце остановится. И не станет проклятого, никому не нужного ребенка.
Вскоре у мальчика появился сильный жар, крупные бисеринки пота выступили на утратившем детскую припухлость, заострившемся личике. Лекари сбились с ног, пичкая его различными лекарствами так, что Джери постоянно выворачивало наизнанку. Господин Сатни молился в храме, прося богов о милости к его внуку. Но те, видимо, решали более важные проблемы.
- Готовьтесь к похоронам, Сатни. – лекарь, осмотревший мальчика, покачал головой.
- Попробуй еще что-нибудь! - затрясся старик.
- Что я могу?! Мы не воскрешаем мертвых!
«Меня уже похоронили? А где бинты? Где саркофаг? Как я отыщу Тамит?»
Сотни вопросов, и ни одного ответа. Джери заперт внутри хрупкого тела. Сбросить бы эти оковы!
Ночью он ощутил прикосновение прохладной ладони ко лбу. «Мама? Или Сенни?»
Размытое пятно приобрело более четкие очертания, став юношей с яркими, как у Джери, зелеными глазами. Он сидел подле деревянного ложа, по-турецки скрестив длинные ноги. Вилле, он самый, только много старше. Мальчик его сразу узнал.
- Малыш, это не выход. Если сдашься, ОН победит. Ты должен пройти путь до конца.
«Меня изначально не должно было быть на свете. И вообще, ради кого идти дальше?»
- Пусть мы в разных пространствах, но часть меня всегда знала о тебе и всегда любила. Я – обычный человек, и не умею проходить через время, иначе давно бы забрал у этого психа. Ты - тоненькая ниточка между нашими мирами. Не дай ей порваться!
Дух или призрак мягко сжал слабую, почти прозрачную руку. Зазвучала плавная, убаюкивающая песня. Внутри что-то заболело, постепенно оттаивая…
А утром к нему пришел Марти и заставил есть.
- Ну-ка, давайте, господин, проглотите ложечку.
- «Господин»?! Ты…
Джери чуть не подавился протертым пюре из фруктов.
- Поступил к Сатни в услужение. – подтвердил тот, усаживая мальчика. – Я вас не покину.
За годы их дружбы Марти никогда не нарушал данное ему слово.
- Джери, отдохните немного. Вот, я принесла ваш ужин.
Маленькая сероглазая девушка поставила миску и кувшин вина на стол из красного дерева.
- Благодарю, Лия. Наполни, пожалуйста, маслом светильник.
Она второпях убежала, подхватив подол нежно-голубого платья.
Молодой человек, которому в первый месяц осени исполнилось девятнадцать, потянулся, помассировал затекшую шею. Он переписывал свитки уже почти сутки, а их не убавлялось. Но эта работа скорее приносила удовольствие.
Джери восстанавливал найденные в тайнике рукописи Сенни.Мальчик посетил развалины ее хижины и унес свитки с собой, однако, прочесть их не мог, пока не освоил азы грамоты и ушедшие вглубь тысячелетий языки древних племен. Дело Сенни будет продолжено – такую цель он поставил перед собой.
Помимо всего прочего, ему предстояло пройти испытание на жреца первой, самой высшей ступени. Аменхотеп, уже не столь бодрый и теряющий хватку, надеялся приобрести мощного союзника и сразу обратил внимание на молодого, талантливого подопечного, посулив тому хорошую долю от всех храмовых сокровищ. Джери внимательно слушал, но ответа пока не давал.
«Не связывайся с Ур Маа, - твердил Ани. – И ни в коем случае не говори, кто ты».
Кхер-кеб, впервые увидев мальчика в библиотеке, едва не упал в обморок – в приглушенном свете тот был почти полной копией Тамит. Из всех жрецов он один относился к нему доброжелательно, поощряя его тягу к священным книгам. Когда Джери немного подрос, Ани поведал историю, случившуюся больше десяти лет назад, повинившись в своей неприглядной роли. Обиды у подростка не было, он понимал, что жрец по-своему был привязан к его матери и, может, поэтому видел в ученике Дома Жизни только сына Тамит.
Школа стала для Джери убежищем, ибо отношения между ним и дедом складывались не самые лучшие. Выживший из ума старик изводил капризами и подозрительностью: «Я же вижу, ты вынашиваешь план мести! Ведьма наполнила твое сердце ненавистью ко всему роду людскому!» Кхопеш* в эти моменты будто просился в руки: один взмах – и дряхлая развалина не встретит новый рассвет. Все же разум брал верх: уважение к предкам стояло на первом месте. Когда дед скончался от старости, парень провел погребальный обряд как полагается: бальзамирование, саркофаг, превосходная гробница, в которую ежемесячно приносились подношения, 70 дней молитвы читали самые опытные жрецы. Простил ли он Сатни? Да, хотя далось это нелегко. Где место деду, на полях Иалу или в желудке у Аммы, в конце концов решит Осирис, а Джери ему не судья.
После похорон юноша продал богато обставленный дом и приобрел жилье поскромнее, часть полученных в наследство денег он отдал Хату, и та, отстроив заново хижину Сенни, превратила ее в приют для осиротевших детишек. «Что ж, пусть хоть кто-то будет счастлив.» - одобрил парень идею кормилицы.
От мыслей его отвлек стук светильника о полированную крышку стола. Юноша вновь обмакнул кисточку в плошку с чернилами и принялся писать.
- Вы даже не притронулись к еде. – голос девушки дрогнул. – Нельзя так…
- Перекушу позже. Не мешай мне. Иди и займись чем- нибудь. Вышиванием, например.
- Слушаюсь, хозяин.
«Что это на нее нашло?- удивился Джери. – Она впервые назвала меня хозяином.»
Лия лежала на изукрашенной лотосами широкой деревянной скамейке. Сад с пятью низкими деревьями, усыпанными большими желтыми цветами, пахнущими ванилью, и круглым прудом посередине, где играли оранжевые рыбки, олицетворял покой, который уже шесть лет не знала ее душа. Девушка нагнулась, зачерпнула прозрачную воду. Длинные, перевитые серебристыми нитями косы, достав до гладкой поверхности, распугали рыбок. Те приняли их за черных водяных змей. Лия потрогала полустертый след от кандалов на запястье.
«В тот день дождь был такой же холодный…»
… Грязь, сырость, непроходимые джунгли и она среди них – девочка без прошлого и будущего. Родившаяся рабыней, отнятая у плодоносящей вещи и росшая среди говорящих и передвигающихся вещей. Торговец никогда не выставлял Лию на рынке, надеясь перепродать подороже в Дом Свиданий. Но болезнь, незваной гостьей проникшая в их клетку, заставила хозяина выкинуть испорченное имущество.
Лия не могла повернуться – любое движение сопровождалось острой болью, из волдырей, покрывших все тело, сочился гной. Вдобавок ко всему жара привлекла множество насекомых. И вдруг, когда казалось – уже конец, из закрывших небо туч хлестко ударили струи дождя. Она ловила их растрескавшимися губами.
Кто-то поднял ее на руки. Лия с трудом разлепила ресницы и увидела лик юного божества с лучистыми зелеными глазами. Он нес ее, оскальзывался на мокрой траве, но не бросал жуткую ношу.
- Марти, достань мою флягу!
Живительная жидкость просочилась вовнутрь. «Еще, еще!»- мысленно требовала она.
- Пока хватит.
Марти подвел лошадь к тринадцатилетнему мальчику. Тот, запрыгнув на нее, пристроил Лию, одной рукой прижав к себе, другой взявшись за поводья.
- Зря мы не одолжили колесницу. – проворчал Марти, вышагивая рядом и неся подстреленную из лука лань. – Господин Сатни разозлится.
- Я его даже спрашивать не стану…
Старик разрешил оставить девочку с условием: Джери будет делать это сам, на его помощь пусть не рассчитывает. Лию поместили в отдельную комнату, и мальчик выхаживал ее полгода. То ли лечебные мази и отвары, то ли сила, исходящая от него – однако, девочка поправилась вопреки мнению окружающих. Впоследствии Джери провел ритуал и освободил ее, но девушка попросила дать ей работу простой служанки: расстаться с ним - все равно что лишить дерево корней.
« Почему он боится человеческих чувств? Сатни, гадина, быть растерзанным Аммой – это малая плата. Ты калечил его душу и добился своего – теперь он считает себя чудовищем…»
В дверь забарабанили. Лия поспешила в зал для гостей.
Марти откинул засов. Мери-Пта, посеревший, с расширенными от ужаса глазами осел на полированные доски. Джери вышел к ним навстречу, застегивая кожаную жилетку.
- Торопитесь, Ур-т Хеку! – прохрипел жрец. – Аменхотеп вызвал Зло!
*кхопеш – серпообразный древнеегипетский меч.